Мониторю сайт Конституционного Суда РФ. Попалось очередное отказное определение по жалобе о несоответствии ст. 109 УПК РФ (продление сроков содержания под стражей на стадии предварительного следствия) Конституции РФ.
Основное содержание:
Е.В.Карабулин в рамках уголовного дела, возбужденного 4 марта 2010 года по признакам преступления, предусмотренного частью третьей статьи 30 и пунктом «б» части второй статьи 228.1 УК Российской Федерации (покушение на сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, совершенный с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет»), 14 октября 2010 года был задержан по подозрению в совершении этого преступления, а 16 октября 2010 года в отношении него избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
21 октября 2011 года он и его защитник были уведомлены об окончании производства предварительного расследования, и им были предъявлены для ознакомления материалы уголовного дела в объеме 387 томов в отношении 21 обвиняемого.
14 декабря 2012 года оконченное расследованием уголовное дело после завершения ознакомления с его материалами было направлено для рассмотрения по существу в Воронежский областной суд, который, в свою очередь, передал его по подсудности в Санкт-Петербургский городской суд.
Судья Санкт-Петербургского городского суда в соответствии со статьей 237 УПК Российской Федерации возвратил данное уголовное дело заместителю Генерального прокурора Российской Федерации для устранения препятствий к его рассмотрению судом своим постановлением от 11 июля 2013 года, которое было оставлено без изменения и вступило в законную силу 16 сентября 2013 года. Затем уголовное дело поступило в орган предварительного следствия.
24 сентября 2013 года Е.В.Карабулину было предъявлено новое, более тяжкое обвинение – в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и статьей 228.1 УК Российской Федерации (девятнадцать эпизодов).
26 сентября 2013 года ему было объявлено об окончании следственных действий и о предъявлении материалов дела для ознакомления, к чему тот вместе с защитником фактически приступил 30 сентября 2013 года.
Постановлением Санкт-Петербургского городского суда от 13 ноября 2013 года, вынесенным в период ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, было удовлетворено ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей Е.В.Карабулина еще на 4 месяца и 14 суток, т.е. по 31 марта 2014 года включительно. Суд, не согласившись с доводом стороны защиты, что обвиняемый содержится под стражей уже более 26 месяцев с момента своего задержания, указал, что данный срок следует исчислять с 14 октября 2010 года (т.е. с момента задержания) по 21 октября 2011 года, когда обвиняемый и его защитник первоначального были уведомлены об окончании расследования и им была предоставлена возможность начать ознакомление с материалами дела, т.е., по мнению суда, срок содержания под стражей составляет 12 месяцев и 8 суток.
При этом суд посчитал невозможным включить в данный срок время первоначального ознакомления заявителя с материалами дела, а именно 13 месяцев и 23 суток (с 21 октября 2011 года по 14 декабря 2012 года). Как указал суд, поскольку от момента вступления в силу решения о возвращении уголовного дела прокурору (16 сентября 2013 года) до начала действий по завершению предварительного расследования (26 сентября 2013 года) прошло еще 10 суток, общая продолжительность содержания Е.В.Карабулина под стражей составила 12 месяцев и 18 дней, согласно же части третьей статьи 109 УПК Российской Федерации максимально допустимый предельный срок содержания под стражей – 18 месяцев.
Не согласившись с этим решением, Е.В.Карабулин обжаловал его в судебную коллегию по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда. Как и следовало ожидать все жалобы (в том числе в Верховный Суд РФ) были оставлены без удовлетворения, а судебные инстанции согласились с аргументами, изложенными в решении суда первой инстанции.
По мнению заявителя, оспариваемые положения статьи 109 УПК Российской Федерации в силу своей неопределенности позволяют судам исчислять срок содержания под стражей по своему усмотрению, превышая установленный предел такого срока, а потому не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 18, 22 (часть 2) и 55 (часть 3), а также пункту 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Выводы Конституционного Суда:
Логика стадийного построения уголовного судопроизводства предопределяет раздельную регламентацию сроков содержания под стражей подозреваемых, обвиняемых в период предварительного расследования и подсудимых во время судебного разбирательства, в связи с чем Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации определяет отдельно для досудебной и судебной стадий процесса различные по продолжительности сроки содержания под стражей.
Последовательный переход от одной уголовно-процессуальной стадии к другой (от стадии предварительного расследования к стадии судебного разбирательства) в обычном (ординарном) порядке требует принятия отдельного судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу – исходя из законодательно установленных для каждого из данных этапов уголовного судопроизводства пределов. В силу этого исчисление сроков содержания под стражей в стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства осуществляется автономно, а потому законодательно не установлен и единый предельный срок содержания под стражей.
Соответственно, положения статей 109 и 255 УПК Российской Федерации не предполагают включения времени содержания под стражей на стадии предварительного расследования в срок содержания под стражей на судебной стадии, как и наоборот, тем более что многократное продление срока содержания подсудимого под стражей по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, хотя и допускаемое частью третьей статьи 255 данного Кодекса каждый раз не более чем на три месяца, формально не ограничивается ни числом таких продлений, ни их суммарным предельным сроком.
Особым случаем продления содержания обвиняемого под стражей является, согласно части первой статьи 237 УПК Российской Федерации, принятие такого решения при возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.
Возвращение уголовного дела прокурору не приводит к автоматическому восстановлению избранной ранее на период предварительного расследования меры пресечения – она прекращает свое действие после направления прокурором уголовного дела в суд, а для избрания вновь меры пресечения в виде заключения под стражу на данном этапе движения уголовного дела требуется установление судом с участием заинтересованных сторон правовых и фактических обстоятельств, подтверждающих наличие оснований для избрания мер пресечения (ст. 97 и 99 УПК РФ), которые могут сохраняться в течение всего времени производства по уголовному делу, так и специальных условий назначения и продления заключения под стражу, закрепленных в статьях 108 и 109 данного Кодекса, а также в части третьей его статьи 237, согласно которой при возвращении уголовного дела прокурору судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого, продлевая при необходимости срок содержания его под стражей для производства следственных и иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 данного Кодекса.
По смыслу части третьей статьи 237 УПК Российской Федерации, суд, решая при возвращении уголовного дела прокурору вопрос о продлении срока содержания обвиняемого под стражей, обязан устанавливать разумный срок, необходимый для производства следственных и иных процессуальных действий, учитывая при этом продолжительность содержания обвиняемого под стражей на досудебной стадии процесса, с тем чтобы его пребывание под стражей не превысило предельные сроки, предусмотренные статьей 109 УПК Российской Федерации, иисключая при этом время содержания обвиняемого под стражей со дня поступления уголовного дела в суд и до его возвращения прокурору, сроки исчисления которого определены статьей 255 данного Кодекса для судебной стадии (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 4 октября 2012 года № 1853-О и 1854-О).
Далее Конституционный Суд отмечает, что подобный подход воспринят правоприменительной практикой (со ссылкой на постановление Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2013 года № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога»).
В конце концов резюмируется, что оспариваемые положения статьи 109 УПК РФ по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой в системе действующего правового регулирования, не предполагают произвольного и несоразмерного продления сроков содержания под стражей, превышающего предельные сроки содержания под стражей, установленные для каждого из этапов уголовного судопроизводства, а потому не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте.
Это, однако, не исключает возможность принятия федеральным законодателем дополнительных нормотворческих решений в регулировании порядка применения заключения под стражу в качестве меры пресечения при ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела (в том числе после возвращения дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом) с учетом специфики отдельных этапов уголовного судопроизводства, с тем чтобы наиболее эффективно гарантировать конституционные права всех участников уголовного процесса.
Затем традиционное «Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений по делу заявителя не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации».
Скоро ли мы дождёмся этих нормотворческих изысканий в сфере порядка исчисления сроков содержания под стражей? Судьи ЕСПЧ, как я понимаю, в полном недоумении от нашей практики раздельного подсчёта сроков стражи на следствии и в суде. Пора бы уже перейти к более определённому с точки зрения права и здравого смысла применению сроков содержания под стражей!
Основное содержание:
Е.В.Карабулин в рамках уголовного дела, возбужденного 4 марта 2010 года по признакам преступления, предусмотренного частью третьей статьи 30 и пунктом «б» части второй статьи 228.1 УК Российской Федерации (покушение на сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, совершенный с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет»), 14 октября 2010 года был задержан по подозрению в совершении этого преступления, а 16 октября 2010 года в отношении него избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
21 октября 2011 года он и его защитник были уведомлены об окончании производства предварительного расследования, и им были предъявлены для ознакомления материалы уголовного дела в объеме 387 томов в отношении 21 обвиняемого.
14 декабря 2012 года оконченное расследованием уголовное дело после завершения ознакомления с его материалами было направлено для рассмотрения по существу в Воронежский областной суд, который, в свою очередь, передал его по подсудности в Санкт-Петербургский городской суд.
Судья Санкт-Петербургского городского суда в соответствии со статьей 237 УПК Российской Федерации возвратил данное уголовное дело заместителю Генерального прокурора Российской Федерации для устранения препятствий к его рассмотрению судом своим постановлением от 11 июля 2013 года, которое было оставлено без изменения и вступило в законную силу 16 сентября 2013 года. Затем уголовное дело поступило в орган предварительного следствия.
24 сентября 2013 года Е.В.Карабулину было предъявлено новое, более тяжкое обвинение – в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и статьей 228.1 УК Российской Федерации (девятнадцать эпизодов).
26 сентября 2013 года ему было объявлено об окончании следственных действий и о предъявлении материалов дела для ознакомления, к чему тот вместе с защитником фактически приступил 30 сентября 2013 года.
Постановлением Санкт-Петербургского городского суда от 13 ноября 2013 года, вынесенным в период ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, было удовлетворено ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей Е.В.Карабулина еще на 4 месяца и 14 суток, т.е. по 31 марта 2014 года включительно. Суд, не согласившись с доводом стороны защиты, что обвиняемый содержится под стражей уже более 26 месяцев с момента своего задержания, указал, что данный срок следует исчислять с 14 октября 2010 года (т.е. с момента задержания) по 21 октября 2011 года, когда обвиняемый и его защитник первоначального были уведомлены об окончании расследования и им была предоставлена возможность начать ознакомление с материалами дела, т.е., по мнению суда, срок содержания под стражей составляет 12 месяцев и 8 суток.
При этом суд посчитал невозможным включить в данный срок время первоначального ознакомления заявителя с материалами дела, а именно 13 месяцев и 23 суток (с 21 октября 2011 года по 14 декабря 2012 года). Как указал суд, поскольку от момента вступления в силу решения о возвращении уголовного дела прокурору (16 сентября 2013 года) до начала действий по завершению предварительного расследования (26 сентября 2013 года) прошло еще 10 суток, общая продолжительность содержания Е.В.Карабулина под стражей составила 12 месяцев и 18 дней, согласно же части третьей статьи 109 УПК Российской Федерации максимально допустимый предельный срок содержания под стражей – 18 месяцев.
Не согласившись с этим решением, Е.В.Карабулин обжаловал его в судебную коллегию по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда. Как и следовало ожидать все жалобы (в том числе в Верховный Суд РФ) были оставлены без удовлетворения, а судебные инстанции согласились с аргументами, изложенными в решении суда первой инстанции.
По мнению заявителя, оспариваемые положения статьи 109 УПК Российской Федерации в силу своей неопределенности позволяют судам исчислять срок содержания под стражей по своему усмотрению, превышая установленный предел такого срока, а потому не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 18, 22 (часть 2) и 55 (часть 3), а также пункту 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Выводы Конституционного Суда:
Логика стадийного построения уголовного судопроизводства предопределяет раздельную регламентацию сроков содержания под стражей подозреваемых, обвиняемых в период предварительного расследования и подсудимых во время судебного разбирательства, в связи с чем Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации определяет отдельно для досудебной и судебной стадий процесса различные по продолжительности сроки содержания под стражей.
Последовательный переход от одной уголовно-процессуальной стадии к другой (от стадии предварительного расследования к стадии судебного разбирательства) в обычном (ординарном) порядке требует принятия отдельного судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу – исходя из законодательно установленных для каждого из данных этапов уголовного судопроизводства пределов. В силу этого исчисление сроков содержания под стражей в стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства осуществляется автономно, а потому законодательно не установлен и единый предельный срок содержания под стражей.
Соответственно, положения статей 109 и 255 УПК Российской Федерации не предполагают включения времени содержания под стражей на стадии предварительного расследования в срок содержания под стражей на судебной стадии, как и наоборот, тем более что многократное продление срока содержания подсудимого под стражей по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, хотя и допускаемое частью третьей статьи 255 данного Кодекса каждый раз не более чем на три месяца, формально не ограничивается ни числом таких продлений, ни их суммарным предельным сроком.
Особым случаем продления содержания обвиняемого под стражей является, согласно части первой статьи 237 УПК Российской Федерации, принятие такого решения при возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.
Возвращение уголовного дела прокурору не приводит к автоматическому восстановлению избранной ранее на период предварительного расследования меры пресечения – она прекращает свое действие после направления прокурором уголовного дела в суд, а для избрания вновь меры пресечения в виде заключения под стражу на данном этапе движения уголовного дела требуется установление судом с участием заинтересованных сторон правовых и фактических обстоятельств, подтверждающих наличие оснований для избрания мер пресечения (ст. 97 и 99 УПК РФ), которые могут сохраняться в течение всего времени производства по уголовному делу, так и специальных условий назначения и продления заключения под стражу, закрепленных в статьях 108 и 109 данного Кодекса, а также в части третьей его статьи 237, согласно которой при возвращении уголовного дела прокурору судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого, продлевая при необходимости срок содержания его под стражей для производства следственных и иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 данного Кодекса.
По смыслу части третьей статьи 237 УПК Российской Федерации, суд, решая при возвращении уголовного дела прокурору вопрос о продлении срока содержания обвиняемого под стражей, обязан устанавливать разумный срок, необходимый для производства следственных и иных процессуальных действий, учитывая при этом продолжительность содержания обвиняемого под стражей на досудебной стадии процесса, с тем чтобы его пребывание под стражей не превысило предельные сроки, предусмотренные статьей 109 УПК Российской Федерации, иисключая при этом время содержания обвиняемого под стражей со дня поступления уголовного дела в суд и до его возвращения прокурору, сроки исчисления которого определены статьей 255 данного Кодекса для судебной стадии (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 4 октября 2012 года № 1853-О и 1854-О).
Далее Конституционный Суд отмечает, что подобный подход воспринят правоприменительной практикой (со ссылкой на постановление Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2013 года № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога»).
В конце концов резюмируется, что оспариваемые положения статьи 109 УПК РФ по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой в системе действующего правового регулирования, не предполагают произвольного и несоразмерного продления сроков содержания под стражей, превышающего предельные сроки содержания под стражей, установленные для каждого из этапов уголовного судопроизводства, а потому не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте.
Это, однако, не исключает возможность принятия федеральным законодателем дополнительных нормотворческих решений в регулировании порядка применения заключения под стражу в качестве меры пресечения при ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела (в том числе после возвращения дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом) с учетом специфики отдельных этапов уголовного судопроизводства, с тем чтобы наиболее эффективно гарантировать конституционные права всех участников уголовного процесса.
Затем традиционное «Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений по делу заявителя не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации».
Скоро ли мы дождёмся этих нормотворческих изысканий в сфере порядка исчисления сроков содержания под стражей? Судьи ЕСПЧ, как я понимаю, в полном недоумении от нашей практики раздельного подсчёта сроков стражи на следствии и в суде. Пора бы уже перейти к более определённому с точки зрения права и здравого смысла применению сроков содержания под стражей!
Уважаемый Игорь Викторович, к сожалению,
Пора бы уже перейти к более определённому с точки зрения права и здравого смысла применению сроков содержания под стражей еще долго будет оставаться не более чем «хотелкой», т.к. в современных условиях, наличие правовых познаний и здравого смысла не является обязательным условием деятельности государственного аппарата.
Что же должно произойти, чтобы наши «хотелки» стали явью? Неужели кого-нибудь из судей КС помариновать пару лет в СИЗО, отфутболивая дело то в суд, то в прокуратуру, то к следователю, благополучно это дело потом прекратив, и при этом восстановить служителя Фемиды в его качестве — может тогда через призму камерных решёток истина кому-то из них откроется… Меня несколько удивило наличие абзаца про "возможность принятия федеральным законодателем дополнительных нормотворческих решений" в отказном определении. Интересно, а это определение вообще кто-нибудь из законодателей хотя бы прочитает?..
кого-нибудь из судей КС помариновать пару лет в СИЗОэто наверное был бы самый действенный стимул ;)
Уважаемый Игорь Викторович, про прозрение судьи через призму решетки — фантастика, но так хочется верить, что осуществимая. Так хочется верить в победу в победу здравого смысла, особенно при аргументации решений суда клиентам!
про прозрение судьи через призму решетки — фантастика,Уважаемый Андрей Владимирович, никакая это не фантастика, а самая, что ни на есть, реальность.
Уважаемый Андрей Борисович, на мой взгляд — истеричные вопли. Судьи приходили к коллеге в камеру? Станиславский сказал бы, что не верит. У меня это тоже вызывает сомнение. Однако, чем больше судей мысленно пройдет по этому виртуальному пути, тем легче нам будет надеяться на то, что будем услышаны.
Да, этот КС уже совсем не тот что был еще 10-15 лет назад. Им говорят что есть неопределенность в законе о предельных сроках, они это подтверждают и говорят, что дескать нормально.
Не надо никаких побед здравого смысла! Чем хуже, тем лучше! Это уже страна преступной идеологии и культуры, осталось совсем немного, и пение блатных песен перерастёт в соответствующее массовое поведение. Тем более, что другие формы инакомыслия в принципе стали недоступны. И вот тогда ударит бумерангом…
Уважаемый Владислав Александрович,
Вы остановились на самом интересном месте...(F)
Настоятельно рекомендую новости с майдана.
И пожалуйста не говорите, что Украина не Россия.
Всё как раз наоборот, Россия не Украина. Достаточно посмотреть на карты ресурсов, дорог, населения и национального состава, сравнив с картами США и Украины.
Ну США -банкрот это всем известно, в том числе и им самим. РФ -сводит концы в бюджете проедая ренту будущих поколений. недра имеется ввиду.
Америка без нас в космос не летун, но и мы без их технологий будем там туристами (посмотреть) и только.
Крайне тоскливое вхождение человечества в третье тысячелетие.
При длительных невыплатах пенсий зарплат и пособий, с одновременным замораживанием индекса и увеличением налогов, Майдан покажется цивилизованным решением вопроса.
Не я, сказал про Русский бунт, кровавый беспощадный и бессмысленный.
Мы не менее Украинцев склонны бунтовать, нас труднее довести до этого состояния, всего лишь.
Игорь Александрович, бога ради! Умоляю! Ну какая рента при добыче и продаже ископаемых? Ископаемые же в большинстве случаев однократно дают блага, а рента — это постоянные платежи.
И как вообще может быть «рента будущих поколений»? Вы же сами ратуете за русский язык, попробуйте все это сказать изначальными русскими словесами, и посмотрите, что получится.
А о бунтах только тот, кто любит фантастику мечтает. Ну какие бунты если завтра кушать надо и всё одно к толстопузому идти за хлебушком? Натуральное хозяйство осталось в позапрошлом веке, и бунты там же остались. Майдан (и аналогичные побегушки) — это не бунт. Это уже технология с дирижёрами.
О да! Уже лет пять как я твержу6 чем хуже, тем лучше… и чем быстрее накопиться, тем быстрее взорвется.
А вот давайте обсудим такой вариант бесконечного продления стражи:
1) За 30 суток до истечения предельного срока выходим на 217-ю.
2) Под 217-ю продлеваем срок месяцев на пять.
3) В ходе 217-й возобновляем производство, расследуем.
4) За 30 суток до истечения срока выходим на 217-ю.
5) см. п. 2
6) и т. д. по кругу
Буду благодарен за аргументированные методы противодействия этой карусели.
24 сентября 2013 года Е.В.Карабулину было предъявлено новое, более тяжкое обвинение – в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и статьей 228.1 УК Российской Федерации (девятнадцать эпизодов).Там же сроки до пожизненного — чего ж теперь в КС соваться? Все равно меньше 15-ти не дадут.
Думать о возможных последствиях следует до того, как начинать распространять всякую дрянь.
Тогда, нет смысла в адвокатах по уголовным делам. Проблема в законности и состязательности будет решена автоматически!
Уважаемый Игорь Викторович, Вихри враждебные веюти пусть их. Это ляжет на совесть тех, кто пишет эту галиматью. Вот где вспомнишь благословенную правоприменительную практику в СССР последнего времени… где уж если и случались «заказы», то по крайней мере они соответствовали «принципам и духу»
Соответственно, положения статей 109 и 255 УПК Российской Федерации не предполагают включения времени содержания под стражей на стадии предварительного расследования в срок содержания под стражей на судебной стадии, как и наоборот, тем более что многократное продление срока содержания подсудимого под стражей по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, хотя и допускаемое частью третьей статьи 255 данного Кодекса каждый раз не более чем на три месяца, формально не ограничивается ни числом таких продлений, ни их суммарным предельным сроком.
Стадии разные, вот только в целях определения срока содержания под стражей, как меры пресечения, сроки на разных стадиях, по мнению КС, не суммируются, а человек «сидит» в одних и тех же условиях, не смотря на разные стадии, а вот в срок наказания засчитывается весь срок нахождения под стражей. Всё в интересах следствия и суда.